Жерлицы были расставлены в дебрях залитого водой леса. Вечер входил в свои права, взяв эстафету у угасающего дня. Отец суетился в лагере, готовясь к предстоящей ночи. Я же не смог усидеть на месте и помчался на деревянный мост к тихой заводи, заросшей по краям рогозом и кувшинками, где слышался бой крупного хищника, охотившегося на своих мелких собратьев.
Расплёскивая воду из ведёрка с живцами и держа в левой руке «телескоп», оборудованный специально для ловли хищника, наконец, притормозил у края заводи и, чуть отдышавшись, на цыпочках подкрался к середине плёса. Тихо, стараясь не шуметь, стал раздвигать телескопическое удилище, как в нескольких метрах от меня неожиданно ударил хвостом крупный окунь, рассыпав вокруг себя веер разбегающихся в ужасе мальков. Мощный всплеск и огромный бурун настолько впечатлил меня, что я дрожащими руками быстро стал настраивать свою снасть, желая как можно скорее закинуть поплавок с живцом в воду…
Наконец, рука поймала в ведре бойкого бычка величиной с палец и, зацепив его под спинной плавник, закидываю оснастку на середину заводи. Круглый пенопластовый поплавок, размером с винную пробку, кивая в такт трепещущему на крючке живцу, заходил кругами на тёмной воде, притягивая, словно магнитом, мой напряжённый взгляд. Минуты вытягиваются в вечность! Жду поклёвку, но, как всегда, хищник атакует неожиданно, стоило только отвести взгляд немного в сторону. Вовремя замечаю под водой свой поплавок, быстро уходящий в сторону кувшинок и тут же подсекаю. Коричневое стеклопластиковое удилище, заскрипев, согнулось дугой от сопротивляющейся на том конце рыбины. Пытаюсь удержать удочку двумя руками, но окунь сильными рывками тянет на глубину, словно упрямый бык! Упираюсь грудью в деревянную перекладину моста и, получив дополнительную опору, стараюсь подтянуть к себе сопротивляющегося в глубине хищника. Но неожиданно перила отрывается, и я лечу в воду с четырёх метровой дубиной в левой руке и пяти метровой удочкой в правой. С невообразимым всплеском приводняюсь, на секунду скрываясь под водой. Болотники в миг наполнились водой, одежда, намокнув, потяжелела, словно кольчуга, потянув ко дну.
Не выпуская вырывающееся из рук удилище, изо всех сил пытаюсь догрести до сваи моста, но ничего не получается! Последние силы покидают меня и мне ничего не остаётся, как разжать руку. Наконец, обхватив бревно руками и ногами, перевожу дух. Оглядываюсь по сторонам, но удочки не видно; проклятая рыбина, всё-таки, утащила её в неизвестном направлении! Жалко до слёз, но делать нечего; собрав все силы в кулак, гребу от бревна к бревну до берега…
Выхожу из воды, словно водяной: мокрый, обвешанный водорослями, хлюпая полными сапогами при каждом шаге. То ещё зрелище, доложу я вам! Сев на землю, выливаю воду из сапог и, словно побитый пёс, плетусь к отцу, захватив по дороге одиноко стоящее ведро с живцами.
- Ну, где улов? – издали спрашивает он.
- В воде, – грустным голосом отвечаю я.
- А удочка где?
- Утопил!
В воздухе повисает секундная пауза. Я приближаюсь к костру, хлюпая сапогами, выхожу на свет и, неожиданно, взрыв хохота нарушает вечернюю тишину. Я начинаю оправдываться, взахлёб, рассказывая всё, что со мной произошло пятнадцать минут назад, но отец, смеётся ещё громче, утирая выступившие слёзы.
Наконец, я замолкаю, опустошённый и огорчённый своей неудачей. Отец понимающе замолкает, но снова, не выдержав, «заржал» с новой силой, давясь от смеха…
- Ну знаешь! – не выдержал я, зло сверкнув глазами. Пожалел бы сына, вместо того, чтобы смеяться! Бог тебя накажет! – не подумав, выпалил я от обиды.
- Ладно, не сердись! – утирая слёзы, ответил отец. Снимай одежду и вешай сушиться, а то простудишься.
Горячий ужин и тепло пылающего костра стёрло возникшую недавно обиду. Под ароматный чай с малиной и черничными листьями мы долго сидели, прижавшись друг к другу, смотря на горящий костёр, вспоминая былые рыбалки. На тёмном небе светила луна в окружении миллиардной звёздной свиты. На веки навалилась приятная тяжесть и, не заметив, я провалился в глубокий сон…
Проснулся я уже утром от птичьего щебета и солнечного света. Отца рядом не было.
- Уплыл! Без меня уплыл! – обидой вырвалось из груди.
Я заметался по сторонам, но вспомнил про висевшую на верёвке одежду. Подошёл и потрогал – влажная! Вот почему отец не стал меня будить. Разжигаю костёр и сушу одежду, дожидаясь отца. Вдруг вижу, как он медленно идёт по берегу, на плечах неся лодку вверх дном. Вот он подходит ко мне, и я замечаю, как с него стекает вода.
- Что случилось?
-Не поверишь! Я выпал из лодки! – ответил отец.
-Как это у тебя получилось? – и правда, не поверил я.
- Помнишь арку под двумя наклонёнными дубами, которую мы всегда проплывали, отталкиваясь от них руками?
- Помню!
- Так вот, решил я так же оттолкнуться, да только не учёл, что тебя на носу нет! Лодка поднялась на нос, я оттолкнулся, и тут же она накрыла меня с головой!
- А я говорил! Бог тебя накажет!
- Ладно, теперь мы квиты! – смеясь, ответил отец, протягивая руку.
- Квиты! – ответил я, пожимая её в ответ.
-Ну что, поймал чего?
- Двенадцать поклёвок! Но все запутались в корягах, без тебя не справиться, а я ещё багор утопил, как назло! Сейчас обсушимся, позавтракаем и попытаем счастья, авось повезёт…
Через пару часов мы снова на воде. Слава богу, сделанный отцом багор, плавал словно поплавок, торча из воды на несколько сантиметров чуть в стороне от злополучной дубовой арки. Покидав спиннинг, достали-таки, утонувшую удочку но, правда, вчерашнего монстра на крючке не оказалось. Только зелёный стебель кувшинки сиротливо болтался на разогнутом крючке.
-Жаль! – искренне огорчился отец, смотря на меня. У меня же не было слов, я так и смотрел на разогнутый крючок, не проронив ни слова.
- Соберись! – хлопнув меня по плечу, ободряюще произнёс он. У нас впереди ещё много дел! Собирай удочку и вперёд к жерлицам, пора брать удачу за хвост!
- Так чего ты ждешь?! Быстрей греби! – ответил я, настраиваясь на нелёгкую работу…
Первая жерлица висела на ветке упавшего дерева, полностью размотанная. Натянутая леска уходила под дерево и терялась в тёмной воде, где-то на другой стороне. Подтянув за леску, я не ощутил рывка рыбы, но леска не поддавалась, а это означало, что рыба напутала ещё дальше. Переплываем на другую сторону дерева, и я пытаюсь зацепить багориком натянутую в глубине леску.
- Вот она! – говорю отцу. Дай, чуть вперёд!
Продвигаюсь по леске до очередной ветки, лёжа грудью на носу лодки, по плечи погрузившись в воду. Освобождаю багор и шарю крюком с другой стороны ветки. Наконец, зацепляю леску и ощущаю мощные рывки попавшейся щуки, а это точно она!
- Сидит! – говорю отцу. Подай ещё вперёд!
Поднимаю багор, хватаю леску и пытаюсь подтащить сопротивляющуюся в глубине щуку. Уставшая хищница поддаётся и, нащупав голову, хватаю её под жабры и закидываю в лодку!
Уф! Первая есть! Вторая, размотав всю леску, ушла в глубину русла реки, запутав на дне за топляк. Полтора метрового багорика и вытянутой руки не хватило, чтобы дотянуться до злополучной коряги! Так что помучившись, пришлось отрезать леску, как можно глубже.
- Жаль, конечно, но на то она и рыбалка! – успокаиваем друг друга…
- Показывай следующую! – командую отцу. …
- Есть капитан! – бодро отвечает он, гребя вперёд маленькими вёслами, искусно маневрируя между коряг, готовых в любой момент продырявить резиновый борт нашего «СТРИЖА». …
- Вон на той сосне, видишь? – вытянув весло в сторону стоящего в воде дерева, произнёс отец. Я уже и сам заметил натянутую в сторону жерлицу, уходящую в зелёный остров стрелолиста с торчащими головешками коряг. …
- Посмотрим, что тут у нас? – пропыхтел я, переворачиваясь на живот, и свисая с носа головой в воду, вытянув перед собой расчехлённый багор. Леска тянулась к ближней коряге. Сделав оборот вокруг неё, пошла к следующей и, закрутив по диагонали, направилась в островок тростника. Перехватив багром леску и подняв её над водой, показываю отцу направление движения. Он понимает без слов, тихо гребёт в сторону тростника. Натягиваю леску, и в тот же момент притаившаяся хищница бьёт хвостом в тростнике, стягивая его леской, словно букет. Видно, что силы её покинули, и она покорно стоит на поверхности, показав толстую спину, тяжело шевеля хвостом. Но эта покорность оказывается обманчивой, и она с новой силой пытается освободиться, как только я пытаюсь до неё дотронуться. Но всё же я умудряюсь схватить щуку под жабры и закинуть в лодку. …
Вода с меня течёт ручьём, я по пояс мокрый, словно снова оказался за бортом! Вот тебе и устала! Обдала словно из ковша! Сердце того и выскочит из груди! Вот это азарт, вот это схватка! Жмём друг другу руки, поздравляя с очередной удачей. Переводим дух, делясь пережитыми впечатлениями и плывём к следующим жерлицам……
Вот они. Сразу две размотаны, друг напротив друга. Лески уходят в самые дебри поваленных деревьев. …
- Кругом одни сучки, как мы будем добираться до щук, одному Богу известно, – говорит отец. …
- Глаза боятся, руки делают! Самый малый вперёд! …
Подплываем к жерлице, спускаюсь багром по леске до первого сучка и, о чудо, леска уходит под лодкой в обратную сторону от коряг! Разворачиваемся и идём по леске в зарослях рдеста. Чувствую живую тяжесть на конце лески. …
- На месте! – дрожащим от напряжения голосом говорю я. …
Вдруг в руку попадает петля с другой леской, уходящей в сторону, на которой ощущаются рывки попавшейся рыбы! …
- Вторая тоже здесь! – радостно говорю отцу. …
Обматываю леской багор и кладу сверху на листья рдеста. Испытывать на себе истинность знакомой пословицы я не хотел, прекрасно зная, что могу лишиться двух щук! Плавно подведя меня к щуке, отец остановился по моей команде и, нащупав запутавшуюся в стеблях щуку, втащил в лодку вместе с пучком водорослей. Отрезав леску, поспешили к оставленному багру. Вторая щука тоже не создала много хлопот; пару раз уйдя в гущу стеблей, всё же поддавшись, дала схватить себя за жабры и благополучно «успокоилась» на дне лодки рядом со своими сестрёнками. Ещё много было трудной и азартной борьбы в этот день, описать всё не хватит газетных страниц! …
Общий улов на этой рыбалке составил одиннадцать пятнистых хищниц, подаривших массу незабываемых эмоций, ярких переживаний отпечатавшихся в нашей памяти на всю жизнь. А сколько их ещё будет! Многих вам рыбалок и долгих лет! Ни хвоста, ни чешуи!
Дмитрий Васильев
(фото автора)
