В тот год стояла неимоверная жара, но тенденция на закрытие и перенос сроков охоты ещё не вошли в моду. Так что взяв путёвки в Дмитровском обществе охот, помчали в свою деревню готовиться к долгожданному открытию летне-осеннего сезона.
Вечером пришли на залитые водой, торфяные карты понаблюдать за перелётами уток и определиться, где лучше встать на утро. Охотничий азарт и ощущение приближающегося праздника витало в нагретом за день воздухе! Слышались возбуждённые голоса прибывших поодаль охотников. В воде, причудливо преломляясь, отражались растущие на островах белокурые берёзы. В воздухе проносились стаи быстрокрылых чирков и молодые выводки кряковых, будоража и без того возбуждённую душу! В камышах кудахтали болотные курочки, вокруг что-то булькало, чмокало и плескалось!
Вдруг из тростника, в нескольких метрах от нас, показалась большая рыже-бурая выдра. Быстро посмотрев по сторонам, нырнула в воду и, переплыв глубокий канал, скрылась в тростнике на противоположной стороне.
Вездесущие бобры, словно ледоколы, медленно проплывали мимо, оставляя широкие борозды в затянутой ряской воде.
Потревоженные охотниками чирки, сбившись в стаи по двадцать и более птиц, роились словно комары, зависая кучами над темнеющим водоёмом.
Алые краски заката тускнели на глазах, растворяясь в зеркале воды. На бездонном небосводе зажглись первые звёзды. Дым от костров мягкой ватой стелился по воде, словно утренний туман. Вокруг, куда хватало взгляда, они светились яркими маяками, привлекая и маня теплом и запахом жареного шашлыка. На небесный олимп взошла луна в сопровождении звёздной свиты, своим появлением дав понять, что нам уже пора…
Не включая фонари, идём домой, возбуждённо обсуждая увиденное. В предвкушении завтрашней зорьки, приятно «сосёт под ложечкой» и не терпится дождаться рассвета! Как всегда, от избытка эмоций и адреналина в крови не могу уснуть, как ни стараюсь! Верчусь, как юла, с боку на бок, но всё без толку! Каждые полчаса смотрю на светящийся в темноте циферблат. Проклятое время! Словно издеваясь, тянется полуживой черепахой! Всё! Не могу больше! Встаю, ставлю чайник на плиту и приношу ружьё и снаряжение на кухню…
Чищу и без того чищеное ружьё, достаю пачки с самокрутом и, прогнав ещё раз через калибровочное кольцо, заполняю патронташ семёркой и шестёркой. Пачку девятки для камышниц кладу в рюкзак, пригодиться! Билет, путёвка, разрешение – здесь! Камуфляж, носки, сапоги – здесь! Ну вот, теперь я готов! Засвистел закипевший чайник. Пора будить Андрея! Вот, святая душа! Спит, безмятежно посапывая, словно младенец!
- Вставай, соня! Всю охоту проспишь!
- Да-да. А какая сейчас остановка? – бубнит он, не открывая глаз.
- Конечная! – тормоша друга, кричу я.
Наконец, свесив ноги с дивана и приведя тело в вертикальное положение, в его мозг приходит осознание реальности…
Странная штука – время! Торопишь – тянется, тянешь – летит! Быстро пьём чай и, экипировавшись, выходим на улицу. Вдохнув остывшего за ночь воздуха и бросив быстрый взгляд на звёздное небо, пошагали к гаражу за лодками…
А вот и берег. Словно ртуть, блестит вода, отражая, висящий в тёмном небе, жёлтый диск луны. Надуваем одноместные лодки и, протащив по еле заметной в камыше тропинке, останавливаемся у воды. Раскатываем болотные сапоги и, утопая по колено, заходим в жидкий ил, толкая впереди себя наши плавсредства.
Забравшись в лодки, гребём вперёд, с трудом видя, что находится в метре от нас. Прямо по курсу слышатся переговоры охотников, обозначающих своё местоположение. Гребу вправо, чтобы не толкаться и не мешать другим.
Зову Андрея, но он, не обращая внимания, настырно гребёт вперёд, пока не скрывается в темноте. Гребу маленькими вёселками, уходя всё дальше в сторону.
С шумным всплеском поднимаются потревоженные утки, недовольно крякая и хлопая крыльями. Сердце забарабанило в груди, эхом отдавая в висках.
«Чуть инфаркт из-за вас не получил!» – шепчу себе под нос, выравнивая дыхание.
Наконец, упираюсь в коряги и застываю на месте. Вставляю в патронники две семёрки и, закрыв стволы, слушаю предрассветную тишину.
В воздухе, свистя крыльями, проносятся невидимые утки. Напротив, подала голос кряковая, ей отозвалась другая, в двадцати метрах плюхнулась на воду ещё пара.
Я радовался удачно выбранному месту, но рассвет открыл безрадостную картину. Вокруг меня была закоряженная жижа, лишённая растительности. Утке просто некуда было спрятаться, и основной пролёт её был в пятидесяти метрах, но туда не возможно было пролезть из-за коряг.
«Сам виноват!» - ругаю себя. Уже слишком поздно куда – то дергаться! Гребу к маленькому островку и вылезаю на сушу. Стоя всё же удобней, чем в лодке. Будь, что будет! Не в моих правилах метаться в последний момент! Повезёт – хорошо, а не повезёт – не беда!
Стрельба, набирая обороты, сливается в сплошную канонаду. Стороной пролетают обстреливаемые утки, но мне до них не достать. А те, что не достать после выстрела, пропускаю, не портя впустую. Вижу несущегося на огромной скорости чирка, словно реактивный истребитель, совершающий противоракетные манёвры на высоте пяти метров. Не отрывая от него взгляд, выкидываю вперёд ружьё, обгоняя стволами и жму на спуск.
Звучит выстрел, и чирок, сложив крылья, по наклонной шлёпается в зелёную жижу, несколько раз отскочив от её поверхности, словно брошенный плоский камень. Хвалю себя за меткость, меняя стреляную гильзу.
Неожиданно из-за спины вылетает пара кряковых. Услышав свист крыльев, оборачиваюсь и торопливо стреляю в удаляющихся уток. Выстрелы не приносят им никакого вреда.
«Не суетись! Горячка ни к чему, кроме промахов, не приводит!» - мысленно, успокаиваю себя.
Заряжаю ружьё и наблюдаю за летящей вдалеке кряковой уткой. Она летит в мою сторону, сопровождаемая выстрелами других охотников. Первый – мимо, второй – тоже пронесло, после выстрела третьего охотника, утка пошла на снижение, подломив крыло, а после четвёртого, сложившись, камнем рухнула вниз.
Видимо, перезаряжаясь, без выстрела пропускают пару чирков, летящих в мою сторону на немыслимой скорости.
Плавно снимаю с предохранителя, подпускаю на сорок метров и, вскинув ружьё, обогнав стволами, стреляю, уже напротив себя. Первым мимо! Поправка – выстрел, и второй чирок шлепается в ряску, недалеко от первого.
Лёт утки прекратился, и я, собрав битых чирков, медленно поплыл к Андрею. Хотелось поскорее узнать, какие у него результаты? Увидев сияющую улыбку на его довольном лице, я понял, что он тоже с добычей. Кряковая и чирок стали его трофеями за это утро.
- Зря ты не остался со мной! Смотри, какое место! – говорил возбуждённо Андрей.
- Ничего страшного. Главное мы оба не пустые! А на твоём месте мы отстоим вечёрку…
Вечером мы застыли в камыше по краям уютной заводи. Утка, настёганная утренними выстрелами, полетела в густых сумерках, без облёта садясь на воду.
Слышались редкие выстрелы, удачно выбравших место, охотников. Слышу нарастающий свист утиных крыльев и тут же замечаю тёмный силуэт над головой. Молниеносный выстрел навскидку и, ослеплённый ярким пламенем, слышу шлепок тяжёлой птицы о воду. Битая утка оказывается селезнем, ставшим единственным нашим трофеем за вечер.
Дома накрываем стол в честь удавшегося праздника. И под солёные грибочки с жареной картошечкой поднимаем запотевшие стопки, благодаря, мать-природу за подаренные трофеи…
В воскресенье, чуть забрезжил рассвет, мы находились на воде, ожидая лёта уток. Но утки, получившие горький урок, летать отказывались, изредка крякая в зарослях камыша.
Но едва показалось солнце, растворяя своими лучами пелену весящего над водой тумана, нам открылась замечательная картина. В длинном коридоре между стенами камыша по несколько штук стали выплывать болотные курочки, смешно кивая черной головкой. Тихонько переломив стволы, заряжаю девятку и, прицелясь, бью ближнюю.
Свинцовый фонтан вскипает вокруг камышницы, оставляя её на месте. Другие курочки, маша крыльями и перебирая лапами, словно бегут по поверхности воды, стараясь укрыться в спасительных зарослях камыша.
Выцеливаю последнюю, и водяная дорожка горячего свинца настигает вторую птицу. Подбираем добытых камышниц и, проплыв несколько метров, застываем у края камыша.
Через пятнадцать минут пару курочек показалось из своих укрытий. Теперь очередь Андрея, показать свою меткость. После первого выстрела одна камышница осталась лежать на воде, второй заряд прошёл мимо, оставив птицу невредимой.
Плывём дальше, проверяя укромные заводи, время от времени меняя друг друга. Словно взрыв справа, с шумом и испуганным кряканьем поднимаются пять кряковых уток. Стрелять неудобно, но Андрей лихо разворачивает юркую лодочку, и я всё же успеваю выстрелить один раз.
Словно из рваной подушки летит, выбитый дробью, пух, и утка камнем падает в камыш. Только сейчас понимаю, что стрелял девяткой, но чисто битая утка подтверждает, что накоротке - это самое то!
Меняемся, дальше гребу я. Неожиданный подъём застаёт нас врасплох! Торопливый дуплет по чиркам не приносит трофеев. Одинокая камышница, перелетев узкий канал, скрывается в редком камыше. Андрей следит за её движениями, медленно ведя стволами. Я застываю на месте, перестав грести.
Вот она появляется в небольшом просвете, между стеблей, неожиданно гремит выстрел. Дробь срезает несколько камышин, оставляя птицу на месте. Проплыв все заводи, выходим на мель размять ноги.
Андрей вылезает первый, и тут же, в двух метрах, от нас взлетает чирок. Быстрый выстрел навскидку и, чирок, оборвав полёт, падает в ряску в десяти метрах.
- Молодчина! – вырывается из моей груди, искренняя похвала.
Хороший финал удавшемуся празднику, не омрачённому надуманными запретами. В тот раз у нас всё совпало, что ныне происходит очень редко!
Ни пуха вам, ни пера и пусть у вас всегда всё совпадает!
Дмитрий Васильев
(фото автора)
