Прошел уже не один год, но эту охоту помню, как будто это было вчера. Этой весной было решено открыть охоту в Дмитровском районе Московской области с подсадными.
Я взял отпуск пораньше, чтобы подготовить своих пернатых помощниц к предстоящей охоте. Охотиться предстояло на торфяных карьерах, не далеко от деревни Мельчевка. Места эти были хорошо знакомы по прошлым охотам, так что оставалось заехать в Дмитров за путевками и приступать к самой охоте.
На место я приехал к полудню. Места для постройки шалашей были определены заранее, так что я сразу приступил к их строительству. Друзья приедут только к вечеру, так что все приготовления лежали на мне. Во время постройки шалаша подсадные покрякивали, сидя в своих корзинах и чувствуя близость воды. На их зов появились первые гости, только не селезни, а четверо людей с ружьями, но увидев меня, строющего шалаш, развернулись и ушли.
Часа через три шалаш был готов. Я внимательно осмотрев его со всех сторон и остался доволен своей работой. Шалаш не просвечивался и не выделялся на общем фоне. Он будто растворялся в тростниковой гуще на берегу заболоченного залива.
К вечеру стал прибывать охотничий люд, повсюду слышались голоса, смех. Складывалось впечатление, что я нахожусь на открытии осеннего сезона! Настроение упало до нуля, было страшно высаживать уток на воду. Но охотничья страсть пересилила мои опасения, и я решился высадить подсадную на воду. Правда перед этим я прошёлся по тропе, проложенной в тростнике метров на двадцать от воды и на уровне глаз повесил ружейный чехол, перегородив тем самым путь и дав понять, что здесь охотятся.
И только после этого я выпустил подсадную, а сам затаился в шалаше. Уставшая сидеть целый день в корзине кряква с радостью принялась плескаться и смазывать свои перья.
Я сидел и смотрел на уточку и на отражение заходящего солнца, слушая шуршание тростника в предзакатной тишине.
Пролетела первая стайка чирков и тут же скрылась за стеной тростника. Послышались первые выстрелы, которые не прекращались до тех пор, пока не стемнело. Стрелки ходили сзади по тропинке и стреляли в налетавших уток, при каждом их приближении я вылезал из шалаша и напряженно ждал, что они полезут ко мне.
Это была не охота, а сущий кошмар! Вот тебе и открытие!!! Хорошо хоть подсадная, чувствуя опасность или мою тревогу, молчала и только булькала клювом, пропуская через него поднявшуюся со дна ряску.
Уже совсем стемнело, когда стрельба стихла. Я уже собирался вылезти из шалаша, чтобы снять подсадную, как вдруг она начала подавать голос. Тут же из ближайшего тростникового островка отозвался селезень, который сразу полетел в нашу сторону. Уточка услышала его приближение, дала осадку, и влюбленный кавалер с шумным всплеском приводнился в двадцати метрах от шалаша. Селезень темным пятном приближался к своей избраннице и по утиному признавался в своих чувствах. Я тихо высовываю стволы своего ИЖ-27, целюсь и бью пятеркой. Вспышка от выстрела ослепляет меня, но уже через мгновение я вижу на поверхности воды неподвижно лежащего селезня.
Вот такая награда за мои переживания ждала меня в конце дня.
Я достал добытого селезня и снял подсадную, взял корзину в руки и с тяжелыми мыслями пошел в деревню. Охоту в постоянном страхе за жизнь подсадных превращало ее из удовольствия в мучение!
Ребята задерживались , и я не теряя времени, начал готовить ужин Какой бы он ни был, но праздник состоялся. Открытие охоты свершилось и судьба подарила мне трофей, добытый честно и правильно. Так что мы с друзьями с чистой совестью подняли рюмки на кровях во славу охоты и правильных охотников!
Следующий рассвет мы встречали втроём. Мы договорились, что Николай останется в шалаше, сделанным накануне. Высадив подсадную и пожелав ему ни пуха ни пера, мы оставили его пытать охотничью удачу. Я же с Андреем высадил двух других подсадных уток, и мы с ним затаились в скрадке на другой заводи.
Рассвет встречали под несмолкаемую канонаду ружейной стрельбы. На это было горько смотреть, поэтому мы с другом разрядили ружья, поместили подсадных в корзины и пошли к Николаю...
Когда мы спускались с дороги в тростниковые заросли, то услышали разговор на повышенных тонах, переходящий на откровенный мат. Почувствов недоброе, со всех ног помчались вперед... Увиденное повергло нас в шок; на берегу по щиколотку в воде стоял человек с ружьем, вокруг него бегала западно-сибирская лайка с полной пастью утиных перьев, а Николай, держа в руках погрызенную утку, пытался объяснить этому "гуманоиду", кто он есть на самом деле. Увидев, что перевес на нашей стороне, он быстро ретировался, даже не попросив прощения. У меня отнялся дар речи от увиденного.
Прошло немного времени прежде, чем мы успокоились. Придя в себя, мы принялись осматривать пострадавшую. На первый взгляд сильных повреждений не было; ощипанную и испуганную, нежно усадили в корзину и отнесли домой. Хватит ей сегодня острых ощущений!
Утренний случай заставил нас забраться вглубь тростникового болота на столько далеко, чтобы никто нам больше не мешал! Найдя две заводи, мы приступили к постройке шалашей. Втроем дело спорилось и уже через два часа все было готово. Осталось дождаться вечера. Но вечерняя заря не принесла успеха, которого мы так ждали. Побывавшая в переделке наша подсадная у Андрея и Николая молчала, не обращая внимания на летающих вокруг селезней. У меня же неожиданно появился здоровенный бобр. Ударами своего хвоста он выгнал моих подсадных на берег и не давал им спуститься на воду до темноты, законно считая себя хозяином на этом озерце.
На землю спустилась ночь, а вместе с ней посыпал снег и ударил мороз. Николай уехал, а мы остались. С надеждой в завтрашнюю удачу я провалился в глубокий сон...
Звон будильника заставил нас проснуться. После завтрака мы собрались и вышли во двор. На земле лежал снег, а в небе ярко светили звезды. Всю дорогу до болота мы шли молча, только подсадная кричала как потерпевшая, хотя по сути она такой и являлась.
На месте нас ждал еще один сюрприз. Моя заводь была покрыта льдом, так что оставаться на этом месте не было ни какого смысла! У Андрея пруд оказался больше и глубже, поэтому льдом покрылись только края водоёма. Он остался, а я пошел к своему шалашу, сделанному в первый день. Шалаш стоял на месте пролета, так что я мог надеяться на удачу. Не успев пройти половины пути, мне послышался звук утиной осадки и выстрел со стороны Андрея. Я мысленно поздравил его с полем и прибавил ходу; уже начинало светать.
Когда я прибыл на место, то увидел заснеженный шалаш и покрытую льдом заводь, но на большой воде льда не было. Как раз там и был основной коридор пролета уток, так что надежда на удачу была!
С треском проламывая лед при каждом шаге, я дошёл до кольев, пробил и очистил полыньи для уток, высадил на воду и как ледокол, ломлюсь к свому скрадку. Я занял место в шалаше и замер в ожидании...
Мои уточки плескаются, чистят перья, не издавая ни одного звука, а со стороны Андрея раздается постоянное кряканье.
- Вот дает, во молодец! Наверное поняла, побывав в зубах у собаки, что жизнь коротка и теперь старается успеть пожить, во весь голос созывая кавалеров.
Из мыслей вырвал гулкий выстрел, эхом прокатившийся в морозной тишине. Все снова стихло, я обратил взгляд на своих подсадных; они сиротливо стояли у затянувшейся льдом полыньи. И так повторялось несколько раз; я пробивал полынью одной, потом другой утке и прятался в шалаше. А затем снова терпеливо ждал, слушая работу утки, которую дал Андрею и искренне радовался за друга!
Третий выстрел прогремел в тишине оповестив меня о том, что Андрюха свою норму на сегодня выполнил.
Поднялось солнце и запорошенные тростниковые джунгли заискрились на нём милиардами "драгоценных камней"! Природа вокруг преобразилась, ожила, переливаясь в солнечных лучах!
Неожиданно, одна из моих уточек начала крякать. Мое сердце бешенно забилось в ожидании охотничьей удачи! Я услышал над шалашом свист утиных крыльев и жвяканье, смешанное с томной осадкой, а затем я увидел свалившегося с небес селезня. Он ястребом спикировал на лед и, как на коньках, подъехал к утке. Он запрыгнул на нее и ухватив клювом за перья на шее приступил к "делу"!
Я даже оторопел от его выходки! А озабоченный "казанова" сделал свое дело и, взмахнув крыльями, полетел прочь . Прежде, чем нажать на курок, я колебался секунду; уж больно понравился мне этот зеленоголовый щеголь, нажал на спуск. Но, как говорится, за удовольствие надо платить! Так он и остался лежать на льду, унеся с собой в другой мир ощущения недавней любви.
К радости от удачной охоты всегда подмешивается горечь за загубленную жизнь и ее ушедшие моменты, которые уже не вернуть! Так закончилась наша охота на Дмитровской земле, подарившая, несмотря ни на что, много положительных эмоций, запечетленных в памяти на всю жизнь!
Дмитрий Васильев
(фото автора)
